Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вначале Сюаньминь сказал, что всего есть два вида пауков, выращиваемых в Пещере сотни насекомых. Раз уж этот маленький тёмно-красный паук вовсе не был пауком единой жизни, то, разумеется, вне всяких сомнений являлся другим видом.
Он помнил, что спросил тогда Сюаньминя между делом: что такое тот другой вид? Ответ Сюаньминя был общим и небрежным, он как будто объяснил — и как будто ничего не сказал.
Сюэ Сянь убрал круглого паука с тенью недоверия и снова посмотрел на совершенно безжизненного Сюаньминя в своих объятиях, вдруг надеясь, что эта пара пауков — оставленный Сюаньминем выход, что они выгодны для него самого…
Может ли быть так?..
Сюэ Сянь, глядя на Сюаньминя, молча стиснул руки сильнее, чуть отстранил подбородок, прижатый к плечу Сюаньминя, мазнул по ледяной шее Сюаньминя губами, затем — кончиком носа и наконец уткнулся лицом ему в выемку между ключицами.
Примечание к части
Эта глава была закончена ещё месяца полтора-два назад, но из-за проблем с фикбуком тогда я её не опубликовала и вот добралась выложить её только вместе с новой. Не уверена, что такое не повторится, потому что у меня нет лишних нервных клеток 100500 раз обновлять станицу, когда не загружается редактор.
Желающих приглашаю на свой телеграм-канал: https://t.me/coldeyed_cat
Глава 93: Мир на сотню лет (4)
Примечание к части
Последняя глава арки "Без сожалений".
Храм Дацзэ на горе Цзянсун — маленький горный буддийский храм, построенный более трёх сотен лет назад; поскольку располагался в глуши и не застал удачные времена, благовония в храме никогда не курились в изобилии. Монахов здесь было самое большее около десятка, большинство обладали характером простым и непритязательным, и жизнь проходила спокойно. Двести лет назад, до того как храм сожгло внезапным ударом молнии, монахов оставалось не более пяти-шести, все они прожили на этой горе всю свою жизнь, состарились, и век их нельзя было назвать коротким. В то время в храме был один-единственный молодой человек — поступивший на обучение в храм Дацзэ юноша с южных окраин.
Сказать по правде, тогда все пожилые монахи храма Дацзэ смотрели на поднявшегося на гору юношу с южных окраин добросердечно и любовно, про себя вздыхая, что это дитя, похоже, глупец, какой появляется раз в сотню лет; отказался, не вступив, от стольких известных храмов предков[274] и отчего-то выбрал храм Дацзэ.
Этот юноша с южных окраин вырос хорош собой, с высокими красивыми бровями[275], парой чернильно-чёрных чистых глаз и в юные годы уже источал умиротворяющее чувство покоя.
С такой наружностью в какой бы буддийский храм предков он ни пошёл, везде был бы желанен, но ему, вопреки всяким ожиданиям, по душе оказался этот крохотный уголок на горе Цзянсун.
Все эти пожилые монахи в душе, разумеется, радовались, но на поверхности во благо юноши всё же дали ему наставления.
Юноша, однако, ответил: с храмом Дацзэ связан судьбой.
В итоге он не успел ещё пройти посвящение, как храм Дацзэ, с которым его связала судьба, поразила молния, выжегши всё в полнейший беспорядок.
Все в храме погибли, один только этот юноша с южных окраин остался в живых.
Впоследствии этот юноша по удачному стечению обстоятельств познакомился с близким другом[276] примерно одного с ним возраста. Много лет спустя юноша преобразился вдруг в гоши, кто защищал страну от бедствий, и принял прямое управление приказом Тайчан.
Потому что положение его близкого друга было несколько особенным; когда познакомились, он был наследным принцем, а позднее стал императором.
Ещё позднее продолжительность жизни императора исчерпалась; чувства гоши к близкому другу были глубоки, и, будучи категорически не в силах расстаться, он придумал несколько средств продлить жизнь — только всё ещё опоздал на шаг: когда средство было завершено, сын неба уже скончался.
Гоши, питая в душе скорбь и сострадание, дал близкому другу обещание непоколебимо оберегать эти горы и реки[277] сотню лет.
Однако продолжительность жизни смертного в конечном счёте ограничена, к тому же ранее, пока стремился отыскать способ продлить жизнь сыну небес, гоши понёс значительные потери, и у него самого уже возникли признаки угасания.
Поэтому он предсказал на пальцах[278] уготованную судьбой возможность и подобрал снаружи храма Дацзэ на горе Цзянсун своего преемника.
Он надеялся, что сможет воплотить последнюю волю почившего, что, как бы ни сменялись династии, всегда будет незатухающий огонь лампы, чтобы направить в дороге и указать путь, успокоить народ и даровать покой миру. Вот почему с тех пор гоши сменил монашеский титул на «Тундэн»[279], передающийся из поколения в поколение.
Но когда преемник был только принесён в приказ Тайчан, он был ещё беззубым малышом, что не мог сказать и слова.
Если использовать столь тяжёлый монашеский титул с малых лет, судьба его может не выдержать такого[280], к тому же для гоши ещё не наступило время отказываться от должности. Поэтому гоши дал монашеский титул, чтобы использовать в юности: Сюаньминь.
Судьба Сюаньминя была несколько особенной, потому что он родился с костьми будды — свидетельство больших заслуг и добродетели; даже переродившись, он не потеряет кости будды — превосходный избранник в преемники.
Хотя внешне гоши был человеком несловоохотливым, однако с Сюаньминем говорил немало, в значительной мере был и учителем, и другом.
В период воспитания, поскольку самовольный вход во двор Тяньцзи был воспрещён, или, может, таково было намерение гоши, очень мало кто видел его истинный облик и очень мало кто знал о существовании Сюаньминя.
Многие годы спустя Сюаньминь достиг совершеннолетия, успешно принял должность, и гоши, чья жизнь уже давно угасала, — настоящий Тундэн — скончался.
Вся жизнь его была окрашена оттенком легендарности; если подсчитать внимательно, один близкий друг, один ученик-последователь — уже только это заслуживает считаться исчерпывающим. Но он от начала и до конца не переставал с некоторой тоской думать о храме Дацзэ на горе Цзянсун…
Пускай та молния действительно была случайностью и к нему никакого отношения не имела, однако, столько лет называемый несчастливой звездой, он всегда питал к храму Дацзэ непостижимое чувство вины.
Даже после того как скончался, он тоже очень тосковал, потому… он «остался» в храме Дацзэ и из года
